Сложно анализировать происходившее в те годы. Тяжело осознавать, сколько прекрасных, достойных нашей памяти людей пострадало в то время... Но был, к сожалению, к стыду, и такой период в нашей истории.
Георгию Гвахария было всего 36 лет... Но за тот короткий данный ему срок он успел принести много пользы, оставил после себя хороший, светлый след. И замечательным напоминанием этому служит макеевский, первый советский, блюминг.
Орджоникидзе по-прежнему активно интересовался делами на заводе. На состоявшемся 5 января 1932 года Президиуме ВСНХ, где обсуждалась работа Макеевского завода и его реконструкция, выступил и Серго.
- Строительство на макеевском заводе, - сказал Орджоникидзе, - отнюдь не является простой реконструкцией завода. На самом деле вместо старого завода, дававшего в довоенное время 200 тысяч тонн чугуна, строится новый завод, который в 1931 году дал уже 465513 тонн чугуна, в 1932-м он должен дать 751640 тонн, а в 1933 году мы должны довести мощность завода до миллиона тонн и больше. Это фактически постройка нового завода, равного по мощности Кузнецкому. Мы должны обеспечить заводу такое же внимание и такое же ударное снабжение, какое мы дали в этом году Кузнецкстрою и Магнитострою...
А 26 апреля того же года вагон наркома, где он и жил, и работал во время своих частых поездок по стране, прибыл в Макеевку, на металлургический завод. Ведь совсем недавно, в начале апреля здесь была задута новая печь. И Георгий Константинович стремился поскорее увидеть ее своими глазами. Любая победа нашего завода становилась и его победой. Вот и в этот раз глаза его сияли необыкновенным огнем при виде своего детища!
Многие часы провел в тот день Серго на заводе. Обошел все цеха, каждую домну, каждый уголок. Доменный цех, мартен, электросиловая, прокат, блюминг... Везде он подолгу изучал систему работы, беседовал с различными специалистами, интересовался мнением простых рабочих, расспрашивал их о насущных проблемах. Интересовали его не только производственные дела, но и жилищные, материальные условия жизни людей. До всего ему было дело!
|
Георгин Константинович |
Именно в тот приезд он познакомился со знаменитым обер-мастером завода Иваном Григорьевичем Коробовым, о котором мы уже упоминали. С ним у Серго сложились в дальнейшем очень теплые отношения. Коробов бывал вместе с женой в гостях у Орджоникидзе в его кремлевской квартире, запросто приходил в наркомат, бывая в Москве. Вот как Иван Григорьевич вспоминал ту первую встречу с Орджоникидзе: «Стою на литейном дворе, вижу: шагают со стороны газомотора большой группой люди. Директором завода в это время был Генак. Идет, значит, Генак, идет наш главный инженер Гулыга и еще многие, которые мне не знакомы. Кто-то мне показал наркома. Он одет был просто: длинная серая шинель, сапоги, защитного цвета фуражка без звезды. Сам небольшого роста, грузноватый, большие черные усы, нос крупного калибра, горбом. Меня подзывает Генак и обращается к Орджоникидзе: - Вот, товарищ Серго, это товарищ Коробов, коренной макеевский доменщик. У него большой стаж по доменным печам, хороший практик. Имеет троих сыновей, все металлурги. |
Орджоникидзе на меня глядит. Глаза большие, черные, блестящие, как черного налива владимировка-вишня. Подает руку. Ладонь большая, пухловатая. Спрашивает:
Сунул под руку мне свою ладонь и повел с собой. Идем и разговариваем».
Иван Григорьевич, рассказывая о проблемах завода, откровенно всем поделился, указал на то, что необходимы новые воздуходувные машины, мощные паровозы, железнодорожные пути. Серго слушал очень внимательно, почти не задавая вопросов. У него было удивительное умение выслушивать собеседника.
О многом говорили в тот день Серго и Коробов. А затем по предложению Орджоникидзе Иван Григорьевич пообещал, что макеевцы вызовут на социалистическое соревнование кузнечан.
- Вот и хорошо. А через год я приеду к вам и подведем итоги, - обрадовался нарком.