Не обходилось в этих условиях и без дерзких, решительных планов и поступков. Так, например, выяснилось, что для станины блюминга необходимо отлить 110 тонн металла. Столько еще никогда не отливали. Сразу столько стали печь не дает, а в 2-3 приема монолит не получится - могут быть трещины. Сталь мощных кранов тоже не имеется. А самый крупный ковш в фасонно-литейном цехе вмещает лишь 50 тонн стали.
И тут возникла смелая мысль: отлить станины блюминга, используя сразу два ковша. Было, конечно, много сомнений, но решающим стало мнение старого мастера-формовщика, ветерана труда И.А.Румянцева. Он настоял на том, что хотя дело и рискованное, но другого выхода нет.
В результате — победа! Свершилось, казалось бы, невозможное.
Присутствовавший при отливке Алексей Толстой записал в блокноте: «Это было зрелище почти фантастическое. Напряженность и дружность работы, рев мартеновских печей, сигнальные звонки, тревога ожидания, проносящиеся под крышей мостовые краны, потоки ослепительной стали, буран искр, рабочие, бросающиеся в самую, казалось, кипящую сталь... Это было овладение стихией, торжество человечества».
Было место в те значительные дни и для героических поступков. Не зря писатель так восторженно написал о действиях рабочих. По сути, вся эта стройка была героической, ведь Ижорскому заводу в 1930 году было уже 200 лет. Можно себе представить, в каком состоянии находилось оборудование завода. А к этому надо прибавить еще и тот факт, что дело было незнакомым, и ижорцам приходилось на ходу осваивать новые грани своей профессии!
Но хочется сказать о героизме не только профессиональном, но и героизме человеческом, ярким примером которому послужил как раз поступок старого мастера И.А. Румянцева. Вот как описывает одно из событий О.А. Поздняков в своей книге «Ижорцы»:
«При отливке второй станины едва не произошло несчастье. Огненный металл хлынул на землю.
Румянцев бросился к ковшу. Никто не успел крикнуть, остановить его. Все окаменели, глядя на единоборство человека с расплавленным металлом. Один неосторожный шаг - и от старого мастера останется только пепел! Движения Румянцева легки и верны, как у юноши. Большой опыт, природная смекалка и чувство ответственности - всё помогало ему и руководило им в эти минуты.
Утечка металла была прекращена. К Румянцеву подбегают люди. В дымящейся, готовой каждое мгновение вспыхнуть одежде его отводят в сторону, обливают водой. Утерев лицо, старый мастер становится на свое место. Отливка второй станины прошла успешно.
После смены к Румянцеву подошел секретарь парткома Николай Павлович Павлов:
Ох, дед ты, дед! Как же ты в пекло полез? Разве можно так рисковать? Что тебе, жизнь надоела?
Я хоть и стар, - улыбнулся Иван Арсентьевич, - но жизнью дорожу не меньше тебя. Только ведь я знаю, что делаю.
Так-то оно так, но всё-таки рисковал ты здорово.
Что, выговор хочешь влепить? Давай. Только за меня весь завод вступится.
Не знаю, что с тобою, горячая душа, и делать, - рассмеялся секретарь - Ладно, подумаем.
В скором времени партийный и профсоюзный комитеты обратились к правительству с ходатайством о награждении в числе других ижорцев мастера Румянцева орденом Трудового Красного Знамени».
Так работали и отдавали себя любимому делу люди Ленинграда.
Такая же борьба за дело шла и на Макеевском заводе...