Партия большевиков к этому времени приобрела огромную силу и очень большое влияние не только на политическую, но и на экономическую сторону жизни общества страны. Она уже руководила деятельностью отраслей народного хозяйства, решала вопросы восстановления и реконструкции предприятий промышленности, назначения и перемещения кадров. Все руководящие кадры подбирались в основном по их партийной принадлежности. Постепенно пришло время, когда немыслим стал директор предприятия, учреждения культуры, школы без партийного билета в кармане.
Поистине наступил период той самой диктатуры партии, которая вначале сыграла в какой-то степени положительную роль, но впоследствии стала тормозом свободной творческой мысли, смелых решений даже в литературе и искусстве. Без партийного контроля и разрешения уже нельзя было строить новые цехи, шахты, школы, вузы, ставить новые спектакли в театрах, выдвинуть на руководящий пост талантливого инженера или ученого.
Партия постепенно подчинила себе и трудовую, и общественную жизнь советского общества. Положительной стороной такого всеобщего влияния было то, что оно способствовало эффективной борьбе с послевоенной разрухой, налаживанию трудовой и производственной дисциплины, воспитанию коллективизма. Но со временем многие в стране, привыкнув к такому диктату и полностью доверяя партии, перестали самостоятельно принимать решения, ожидая соответствующих указаний партийных органов.
Такое положение было для кое-кого даже выгодней - меньше ответственности. Но это будет потом, а пока партия коммунистов играла, пусть в немалой степени и диктаторскую, но поистине ведущую и направляющую роль, и немалая часть трудящихся страны признавала в ней свою, рабочую партию. А создатель этой партии Владимир Ленин был к тому времени непререкаемым авторитетом и кумиром масс. Каждое его слово воспринималось как аксиома, не подлежащая обсуждению. А если и обсуждалось, то только для того, чтобы единогласно одобрить и поддержать.
Впрочем, других, альтернативных мнений партия уже в те двадцатые годы, особенно после смерти Ленина, старалась не допускать. Те, кто их высказывал, мгновенно становились «оппортунистами» и против них открывалась внутрипартийная или даже всенародная борьба. Так случилось, например, накануне X съезда партии, когда Лев Троцкий предложил провести дискуссию о профсоюзах. Речь шла о необходимости, по мнению Троцкого, сращивания профсоюзных органов с хозяйственными, некоем «огосударствлении» профсоюзов.
Вместо того чтобы спокойно обсудить этот вопрос, доказать ошибочность позиции Троцкого, партия развернула чуть ли не преследование его сторонников, а понятие «троцкизм» в выступлениях на различных конференциях в городах и областях приобрело оттенок чего-то враждебного, чуждого и презренного. Вместо дискуссии о профсоюзах получилась кампания против троцкистов.
В Донбассе идеи Троцкого поддерживал Г. Пятаков, возглавлявший Центральное правление каменноугольной промышленности. Его позицию в Донбассе не поддержали. Из Макеевки, в частности из Ханженково, в Москву отправлялись письма коммунистов и беспартийных, в которых заверялось, что они полностью поддерживают внешнюю и внутреннюю политику народного комиссара В.И. Ленина и, естественно, решительно осуждались сторонники Троцкого. Принимались такие письма также единогласно, хотя многие участники подобных собраний не всегда понимали суть разногласий между партийными вождями страны.