Я сам не получал тоже почти ничего и так оборвался (и конечно, изголодался), что вы и представить себе не можете, и в таком виде являлся на все заседания, совещания и т.п.
Наконец, Вехтер слетел, стало уже немного легче, а в это время мы готовились к запуску последней из существующих тогда доменных печей, и хоть почти не получали денег, все-таки открыли в бывшем доме главного инженера детский дом и ясли.
Приехал из Харцызска, где был, товарищ Куйбышев и прямо к нам, чтобы на месте увидеть, как это выглядит...
А мы организовали митинг, и ему пришлось на нем выступить. А потом он мылил многим из нас, и мне в том числе, шею за «партизанщину» и прочее, хотя и остался от увиденного очень и очень доволен.
Я твердил только одно: рассчитайтесь с коллективом червонцами за все эти месяцы труда и надо после этого расчета наладить регулярную, т.е. ежемесячную выплату заработной платы, тогда все еще лучше и еще круче пойдет в гору.
Сели считать в заводоуправлении, какая получится сумма. Получилось много и на всех вместе и на каждого в отдельности по ведомости, Товарищ Куйбышев сказал: «Дело сделано - надо платить». И вот через некоторое время пришло известие об общем расчете за все время сразу и чтобы мы к этому подготовились.
Как сейчас помню, что Бурахович и Мишин очень опасались насчет выпивок на радостях. Ведь тогда в Макеевке было много, как их называли, «шинков». И вот привезли деньги... У всех ведь семьи. Ты представить себе не можешь, какая это была радость и оздоровление жизни коллектива. Но и все шинки, какие тогда были в Макеевке, затрещали от гулянья. Я был в партбюро коллектива, в таком небольшом домике возле шахты, едва увертывался от почти носильных угощений: «Пей, секретарь!»
Все перебродило и пошло на лад. И вот как-то вечером я шел от «Софии» к «Итальянке», чтобы потом отправиться домой, в поселок, где жил. Шел в темноте и подсвечивал себе шахтерской лампой. Вдруг кто-то набросился на меня сзади, накинул на голову грязный мешок, свалил. Мне связали руки и ноги, стали бить ногами и какими-то тяжелыми предметами.
Потом связанного бросили на рельсы эстакады, чтобы меня раздавил паровоз, и ушли. Жесткие рельсы впились в тело, и я от этого пришел в сознание, начал отчаянно изгибаться, чтобы выпутаться и сползти с рельс. К счастью, мимо шли знакомые горняки, подбежали, узнали меня, развязали и таким сильно избитым доставили в больницу.
В больнице меня чуть подлечили и отправили в лечебницу доктора Гордона в Таганрог. Оказалось - очень помята грудная клетка и т.д.
Когда вернулся в Макеевку, Генеральный завод вместе с шахтами, химзаводом и т.д. работали уже на полный ход».
Авторы: Николай Хапланов, Елизавета Хапланова