Шахты развивались, прибыли Иловайского росли, а условия труда горняков оставались невыносимыми. Здесь, в глубине шахты, по словам современника, «забойщик лежал как в гробу, с запрокинутой головой и рубил, рубил, рубил.
Дышать ему трудно, в густом воздухе почти нет кислорода, рабочего к тому же затопляла вода, рабочий день был от 14 до 16 часов в сутки. Законов, регулирующих отношения горнорабочих и шахтовладельцев, не существовало, заработная плата была низкой, действовали кабальные и необоснованные формы расчета за выполненную работу».
Невыносимо тяжкими были и бытовые условия жизни шахтеров. Жили в основном в бараках, где на нарах спали вповалку по 20-25 человек. Такое же число находилось в это время в шахте. Когда одни уходили на работу, другие приходили в барак или казарму, как тогда называли рабочие жилища, и занимали освободившиеся места. О бане в ту пору и не помышляли, потому что их попросту не было. Человек умывал только лицо и ожидал лета, чтобы выкупаться в пруду.
В апреле 1899 года знаменитый русский художник Николай Алексеевич Касаткин, уже известный своими картинами из быта горняков, такими, как «Углекопы - смена», «Шахтер-тягальщик», «Шахтерка», «Шахтеры-зарубщики », решил продолжить эту галерею картиной из жизни горняков макеевской шахты «София». Он поселился вблизи шахтного поселка, но долго жить здесь не смог. «На шахте, - писал он родным, - так тяжело, что я не мог остаться работать».
О каторжных условиях жизни и работы на шахтах говорит уже то, что царское правительство одно время ссылало сюда преступников для отбывания наказания. Разницы между каторгой сибирской и шахтерской практически не было. Однако мужики из центральных областей России и Украины были вынуждены ради заработка идти на нее добровольно.
Именно в ту пору в Макеевке (Дмитриевске) стали появляться своеобразные, хаотически построенные поселения жалких лачуг, получивших в народе точное прозвание Нахаловок. Просуществовали они многие десятилетия, пережили революции и войны, все годы Советской власти, сохранились и до нынешних дней. Трудности с жилищным строительством до сих пор не позволяют переселить их обитателей в благоустроенные квартиры.
Так жили и работали те первопроходцы, которые осваивали в XIX веке Донецкий угольный бассейн, добывали природные богатства из его недр, обогащая тех, кто владел этими землями.
А.И. Сусло в упоминавшейся нами работе пишет: «Значительные капитальные вложения в угольные копи, концентрация и рационализация, с одной стороны, и бессовестная эксплуатация рабочих - с другой, позволили Иловайскому в короткое время обеспечить резкий прирост добычи угля и огромные доходы».
Конечно, автор очерка прав. Все это было. Иначе и быть не могло. Иловайский и иже с ним открывали не курорты, не базы отдыха, а новую отрасль промышленности. Если бы они установили шестичасовый рабочий день, ее становление и развитие затянулись бы на многие десятилетия, что позволило бы другим капиталистам опередить, обогнать их.
К тому же, ход работ, открытие и эксплуатация угольных предприятий в первые годы велись без контроля со стороны правительства страны. А если до него и доходили слухи о тяжком положении рабочих на шахтах, то оно нередко закрывало на это глаза, ибо стране безотлагательно нужен был свой уголь.
Без него уже не могли существовать ни железные дороги, ни заводы, ни пароходства. Да и сбыт угля зарубежным потребителям давал не только прибыли для шахтовладельцев, но и ставил Россию вровень с передовыми европейскими странами по промышленному потенциалу.
Николай Хапланов "Макеевка История города (1690-1917) Книга 1"