Вот как описывает писатель Н. Е. Каронин-Петропавловский добычу угля на первых, еще примитивных крестьянских шахтенках:
«...Подъехав, я увидел на пригорке ряд каких-то черных бугров, а над ними какие-то постройки вроде колодезных журавлей. Это и были крестьянские копи. Когда я подъехал к одной из них совсем близко и слез с дрожек, то минутного взгляда было достаточно, чтобы понять все это немудрое сооружение.
Выкопана в виде колодца яма, в глубину не более десяти сажен; над ямой, на перекладине, утвержденной на двух столбах, приделана пара блоков, а сажени на две в сторону, на расчищенном наподобие тока кругу, стоит ворот; под воротом лошадь. Только и всего. Тут и вся машина.
Лошадь, погоняемая подростком, ходит в одну сторону, ворот вертится, тянет веревку на одном блоке и поднимает из глубины ямы конец этой веревки, на котором прикреплена бадья; но в то же время другая бадья на другом блоке опускается вниз и наполняется там углем; тогда лошадь повертывается обратно, обратно начинает двигаться и вся машина, и вторая бадья вылезает из глубины шахты. Чтобы высыпать уголь из выползшей бадьи, рабочий берет ее прямо руками, усиленно, словно за шиворот, тащит ее к себе, вытаскивает и, наконец, после некоторой борьбы, опрокидывает из нее уголь.
А чтобы снова бросить ее в яму, это уже дело подростка-погонщика; он бросает лошадь, подбегает к веревке между воротом и блоками, цепляется за нее руками и ногами и тащит ее собственной тяжестью к земле: веревка подается, бадья поднимается с края шахты, где до сих пор она беспомощно лежала на боку, и падает в яму. Таким образом мальчишке в продолжении дня столько раз приходится болтать в воздухе руками и ногами, сколько вытягивается из ямы бадей, то есть примерно штук двести. Игра серьезная».
Далее писатель описывает саму мужичью шахту: «По вертикали вниз ни в коем случае не бывает далее десяти сажен; некоторые шахты... до пятнадцати сажен, но в таком случае вся машина была лучше и вместо одной лошади их была пара.
Далее, с десяти сажен, идет забой по наклонной плоскости, а не горизонтальными галерами, для укрепления которых у мужика нет ни уменья, ни средств. Динамит никогда не употребляется. Вместо него рабочие-забойщики просто долбят пласт угля кайлами и этим путем добывают его».
А вот вам и страшная картина быта горняков той поры, описанная тем же Карониным-Петропавловским. Это не преувеличение, не созданный чьим-то воображением образ.
Это истина из первых уст: «Неделю кое-как шахтер просидит в шахте, а в праздник уж непременно напьется; при этом он горланит песни, бьет посуду, устраивает драку, разбрасывает по полу деньги, если они есть, а если нет, то закладывает шинкарю все, что имеет, - фуражку, шаровары, пиджак, сапоги, рубаху.
И пропивает часто решительно все, что имеет, кроме той ослизлой и грязной рвани, в которой работает. ...Весь его заработок уходит, с одной стороны, на собственное прокормление, - за все с него дерут вдвое дороже, - с другой - на разгул».
Николай Хапланов "Макеевка История города (1690-1917) Книга 1"